Конечно, как журналисту мне довелось много раз брать интервью у разных людей. Началось это со студенческой журналистской практики. С тех пор я убедился, что этот газетный и журнальный жанр весьма и весьма успешно и полно рассказывает о людях, об их характерах, об их отношении к жизни. Поэтому мне очень симпатичен этот жанр. В период работы на государственной службе я сам дал ряд интервью как на телевидении, так и в прессе. На Архангельском телевидении я долго вёл телепрограмму "Стратегия", в которой постоянно участвовали известные люди.

В 2018-2019 годах я стал постоянным участником радиопрограммы "Литературная гостиная" на телерадиостанции фонда "Русский мир": сначала - в качестве гостя, а потом и эксперта.

Могу сказать, что мне этот жанр хорошо знаком, и я всегда рад, когда ко мне обращаются с просьбой об интервью или беседе.

Государство должно поддержать молодых и талантливых, а вместо этого поддерживает своих разрушителей

 Павел Григорьевич Кренев – один из руководителей Союза писателей России, лауреат многих литературных премий Он – автор двадцати книг - сборников рассказов и повестей, большинство из которых посвящены Летнему берегу Белого моря, его родной Лопшеньге, природе Севера и землякам-поморам. В настоящее время он работает над романом, посвященным событиям иностранной интервенции опять-таки на земле Русского Севера. Живя в столице, писатель часто навещает родные края, участвует в возрождении разрушенных храмов Поморья.

 Павел Григорьевич обеспокоен ситуацией в современной литературе, особенно с ее молодой порослью, которая не может самостоятельно пробиться сквозь пласты широко издаваемой макулатуры, чтобы расцвести и плодоносить на благо умного читателя. С этого мы и начали наш разговор.

 

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

(Из книги "Шелоник", Архангельск: Лоция, 2021, в печати)

Мне повезло — я родился у моря. В том, что мне действительно очень повезло, я совершенно убеждён и всегда считал и считаю, что люди, не жившие рядом с морем, сами того не ведая, лишились возможности познать неоглядность и синеву, настоящий размах и силу. Живущие рядом с морем мне кажутся несравненно более добрыми, размеренно спокойными и мудрыми. Эту доброту и мудрость дарит им море.

У меня было две няньки: море и бабушка Агафья Павловна. И море, и бабушка качали меня на руках и пели длинные старые песни. Я был совсем маленьким, когда умерла бабушка, но в памяти ясно высвечивается, что и песни моря, и песни бабушки были одинаково светлыми, одинаково мудрыми, исполненными вечной печалью за людей.

У меня не было старшего брата, и море было моим старшим братом. В большие шторма, когда вода соревновалась в неистовстве с гранитными валунами бакланов, я долгие часы проводил на берегу, играл с волнами и пеной, возвращал морю выброшенных на песок живых крабов и звёзд. Как старшему брагу, я доверял морю мальчишеские тайны. Когда детство обижало меня, я приходил к морю и только ему показывал свои слёзы. И море советовало мне, как превозмочь беду.

В тёплые дни макушки лета я просыпался в комнате, усыпанной отражёнными от воды, прыгающими по стенам бликами, и бежал к морю, и море качало меня на медленных, ласковых волнах моего детства…

 * * *

Давайте возьмём акварельные краски, тонкие кисточки, лист картона и нарисуем такую картину.

Синий, бесконечно высоченный небосвод. Чуть ниже его — лесные вершины, а немного сбоку висит жёлто-белёсое полуденное солнышко и проливает вниз летнее тепло. Солнышко считает себя самым совершенным украшением пейзажа и потому неотрывно засматривается в своё отражение, степенно купающееся в плавной воде и оттого почти не меняющее очертаний. Внизу под солнышком величавое, степенное синее-синее пространство, именуемое Белым морем. По морю идёт пароход, желательно тоже белый и предпочтительно пассажирский, потому что такие суда мне нравятся больше. Чтобы украсить картину, добавим, что за пароходом стелется лёгкий, полупрозрачный дымок, издали напоминающий фигурно вырезанную светло-сиреневую полоску тончайшего шёлка. А над палубой, как белые косынки, кружат чайки.

Так, вроде бы получается неплохой пейзажик.

Пароход, скорее всего, идёт на Соловецкие острова и везёт туда экскурсантов. Ну, а какой народ может быть более беззаботным, любознательным и вездесущим? Конечно, экскурсанты должны быть на палубе, разглядывать море, чаек и берег. Поэтому точными мазками украсим палубу яркими красками женских платьев, мужских рубашек, изобразим радость и удивление на лицах людей.

Почему удивление? Сейчас всё объясню. Не надо торопиться, потому что спешка может испортить создаваемый нами пейзаж.

Итак, давайте постараемся, чтобы никого не разочаровывать, и нарисуем кусочек северного пейзажа во всей его прелести. Задача, надо сказать, у нас непростая: зрителей привлекают в картинах броские цветовые пятна, перепады и переливы света, буйство контрастов. Как бы мы ни старались, у нас этого буйства не будет, ведь мы с вами рисуем с натуры не свадьбу в Молдавии и не альпийскую долину, а Беломорье, которому — так уж вышло — природа отпустила явно маловато красок из подаренной Земле палитры. Фон пейзажа мы не сможем украсить сегодня ни северным сиянием, действительно сказочно роскошным, подавляющим воображение всполохами гигантских, в полнеба, расцветок — оно бывает лишь в зимние ночи,— ни даже радугой: ведь стоит солнечный летний день.

Поэтому нас с самого начала подстерегает опасность: вдруг будет она висеть где-нибудь в уголочке и никто не обратит внимание на эту северную акварельку? Нет участи печальнее для художника!

Итак, взойдём на палубу парохода, идущего на Соловки, и глянем на берег.

Отсюда море не кажется таким ярко-синим, как, например, сверху. Это оттого, что его оттеняет берег. Поэтому на верхушках покатых, еле дышащих волн синь разбивается на размытые вкрап- ления тёмно-серо-зелёных цветов. Колыхание воды приобретает некоторую грузность, как бы свинцовость. На этой тускловатой сини качаются чёрными пятнышками деревенские карбасы. Впрочем, карбасы не обязательно чёрные. Традиционно такой у них только низ. Теперь местные жители стараются перещеголять друг дружку в красоте своей лодки. Поэтому борта мы можем нарисовать и оранжевыми, и жёлтыми, и даже ярко-красными. Всё же это хоть немного расцветит нашу картину. В карбасах сидят деревенские мальчишки с вытаращенными от восторга и азарта глазёнками и удят наважку. Навага клюёт довольно споро, и мальчишки беспрерывно дёргают короткими морскими удочками.

Маленькие, поблёскивающие на солнце золотом рыбки, вылетев из воды, разбрызгивают радужные капельки и пропадают на дне карбаса. А вон, смотрите, как напружинился тот мальчуган в серой кепочке, в тельняшке с отцовского плеча, как натянулась леса его удочки. Он тянет из воды нечто тяжёлое. Оп! Вот это да! Здоровенная зубатка змееподобно извивается в лодке, таращится на мир бульдожьим рылом, стукает страшенными зубьями и норовит цапнуть рыбачка за сапог. Что же, поздравим мальчишку. Сегодня у него есть основания задирать нос перед сестрёнками и другими ловцами наважки.

Дальше, за карбасами, из воды торчат жёлтые спички, но это, конечно, вовсе не спички, это толстые и длинные колья, к которым крепится ставной сёмужий невод. В голове невода, у тайникового кола, покачивается ещё один карбас. С носового коржка[1] к воде свесился рыбак и устало всматривается в глубь: не завиляет ли в тайнике смутной тенью гибкая тёмная спина царь-рыбины сёмги.

Огромная, пестро играющая скатерть воды с вышитыми на ней разноцветными лодками, рыбацкими снастями, матовыми вершинами торчащих над поверхностью гранитных валунов, белыми пятнышками чаек, сидящих на них,— всё это по всей ширине окаймлено узкой однотонно-жёлтой полосой песка. Пассажирам теплохода повезло: сейчас отлив, и песок, умытый сбежавшей морской водой, выглядит особенно привлекательно — изумрудно поблёскивает россыпями гальки. По отливному берегу бродят ленивые деревенские отъевшиеся овцы и жуют выброшенную морем ламинарию. В ламинарии много йода, и овцам это нравится.

Чуть подальше, на самом краешке песчаной полосы, куда вода уже не добирается и в свирепые штормы,— череда маленьких и аккуратных домишек, издали напоминающих кирпичики. Это деревенские бани. Ага, сегодня же суббота, банный день! Видите, как из труб дружно тянет и столбами уходит в небо молочный берёзовый дым. Ох и жарища сейчас в этих баньках! Не зря же, посмотрите, из них то и дело выскакивают распаренные, медные мужики, с разбегу бухаются в солёную воду и, размахивая жилистыми ручищами, тараща осоловелые, покрасневшие глаза, бегут обратно, в прозрачный банный пар.

По-за банями (а нам с моря кажется — как бы над ними) вырастают дома деревни. Выстроенные из кондового, звонкого, неохватного ельника, высоченные и широченные, как на подбор крытые белым шифером, обшитые тонкими узорными разноцветными досками, здешние дома волнуют глаз своей основательностью и, хотелось бы так выразиться, грандиозностью и размахом деревенской архитектуры. Не исключено, что кто-нибудь из пассажиров, уроженец средней полосы России, не видавший никогда ничего подобного, усомнится в целесообразности столь больших затрат материалов, времени, труда на постройку жилища. Зря. Не надо ни сомневаться, ни завидовать. Тот пассажир, разморенный сегодняшним текущим с неба солнцем, просто позабыл, что Белое море, по которому он плывёт на пароходе,— это не что иное, как залив Северного Ледовитого океана, и зимой тут пароходы не ходят, потому что кругом толстенное ледяное поле и температура за минус тридцать…

Здешние огромные строения — это продукты естественного отбора, как, например, необычно крупные люди в Сибири или растения в Австралии. Всё объясняется местными природными условиями. Дома на берегу Белого моря — как крепости от сырых холодных морских ветров, от лютых снежных бурь. Не говоря уже о том, что это ещё и целые хозяйственно-крестьянские комплексы с просторными кладовыми с запасами на всю зиму, хлевом для скота, поддомным погребом, поветью, с высоким чердаком, где хранится рыбацкая снасть и хозяйственная принадлежность, взвозом, сеновалом, амбарными и дровяными пристройками, колодцем… Да и комнат несравнимо больше, чем обычно на Руси: по четыре, а то и по пять…

С южной стороны каждого дома машет зелёными ветками маленький, в три-четыре дерева, ухоженный садик. Преобладают деревья, расцвеченные ярко-красными пятнами. Значит — рябины. Представляете, какие загораются осенью от этих рябин костры по деревне, воспетые русскими поэтами…

И ещё, видите: позади домов тоже широкие квадраты зелени. Это огороды. Судя по разноцветью, преобладает там картошка. Но выращивают здесь и лук, и репу, и редьку, и редиску, и укроп, и малину, и огурцы в парниках, и даже клубника кое у кого начинает проклёвываться и наливать румянцем бледные пока ещё щёчки. Вот тебе и Север! Можно представить себе, как хозяева-соседи соперничают здесь друг с дружкой в садоводческих новшествах, используя все скудные возможности здешней природы!..

Выберем из нашей палитры самые яркие цвета и выпишем полосатую гряду холмов, которая высится сразу за деревней. Это деревенские поля — гладкие, покатые, ухоженные. Как привлекательно бушует на них летнее разнотравье, как украшает весь берег!

А ещё дальше за полями, вокруг всей деревни, уходя в необозримые дали, разлилось буйное зелёное царство, темнеющее лишь у самого горизонта,— царство знаменитой архангельской тайги, бескрайней и богатой, усеянной озёрами, изрезанной реками, в которых полно форели…

Теперь — всё. В нашей картине можно, конечно, кое-что подправить, подровнять, оттенить или сделать ярче… Как и каждую, пусть даже совершенную работу художника, нашу тоже можно дорабатывать, находя для этого всё новые и новые цветовые нюансы. Мы тоже сделаем это постепенно…

Но уже сейчас этот пейзаж привлекателен…

Этот пейзаж — мой дом.

Это деревня, в которой я живу.

Интересно всё-таки плыть па белом пароходе по Белому морю из Архангельска на Соловки.

 

[1] Коржок — часть носового киля. (Здесь и далее примечания автора).

 

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

28 октября 2020 года исполняется 70 лет замечательному русскому писателю, секретарю Союза писателей России Павлу Григорьевичу Поздееву, пишущему под псевдонимом Кренёв.

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

Павла Григорьевича Кренева (Поздеева) хорошо знают в литературном мире страны: он ведет общественную деятельность в качестве заместителя председателя Союза писателей России, выступает  в жюри широко известных литературных конкурсов, которые  проводятся как на федеральном уровне, так и в регионах,  и продолжает писать повести и рассказы, считая для себя важным и необходимым делом показывать людям свое видение жизни. Его книги регулярно выходят в московских издательствах.  Однако же, на родине писателя – в нашем городе и в Архангельской области (а Павел Григорьевич родом из Лопшеньги, что на побережье Белого моря,) его имя как автора художественных произведений недостаточно хорошо известно. И вот – первая книжная ласточка в виде книги рассказов о войне  вышла в канун 75-летия Великой Победы в архангельском издательстве «Лоция»  под названием  «Поморский полк». 

Руководитель издательства – Тамара Валентиновна Овчинникова – познакомилась с писателем в прошлом году, когда Павел Григорьевич  приезжал в Архангельск для подготовки литературного конкурса  «Чистая книга», посвященного 100-летию Федора Абрамова, членом жюри которого он являлся. Тогда он сожалел, что жители Архангельской области не знают его книг и выразил желание издать сборник рассказов именно в Архангельске. Идея воплотилась в жизнь в мае 2020 года выходом его сборника военных повестей. О книге мы попросили рассказать автора Павла Григорьевича Кренева.

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

Владимир Владимирович Личутин,

член Правления Союза писателей России, автор более 20 книг. Лауреат Большой литературной премии России, литературной премии «Ясная поляна», литературной Бунинской премии, премии правительства РФ в области культуры, премии «Золотой Дельвиг». Живёт в Москве.

Часть 1

С Павлом Григорьевичем Кренёвым (Поздеевым) мы «земели», знакомы, почитай, лет сорок. Я был начинающий литератор, он - молодой офицер. Он с Летнего берега Белого моря из деревни Лопшеньги, я - с Зимнего берега, из Мезени, как бы и соседи, вёрст двести с половиной будет меж нашими родовыми гнездовьями, и та маятная неторная дорога ногами вымерена нашими родичами, когда хаживали на промыслы от помезенья за треской и зубаткой на Терский берег и Мурман. И никак им в том пути Лопшеньги не миновать. С Терской стороны и с Летнего берега порою и невест брали. Как прижмёт шторминушка и сойдут промышленники на берег, чтобы переждать непогодь; а там девки-хвалёнки-хороводницы ядренящие, кровь с молоком, на самом выданье, ещё не засватаны, вот и роднились, и возвращались домой с неожиданным прибытком.В ходу была говоря: «море наше поле».

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

Николай Иванович Дорошенко,

секретарь Правления Союза писателей России, главный редактор газеты «Российский писатель». Живёт в Москве.

Павлу Кренёву выпало родиться на берегу Белого моря, считай – на самом краю земли. Но его родное поморское село стало всем почитателям литературы хорошо известным, когда вошло даже и в название книги «Поедемте в Лопшеньгу» блистательного советского мастера прозы Юрия Казакова, влюблённого в природу Севера и переведённого на языки всех континентов. Несомненно, юный Павел Кренёв, которому в родной Лопшеньге довелось видеть советского классика, не мог затем не вчитываться в казаковские драгоценные тексты. Да и проза не менее знаменитого его земляка Владимира Личутина – уроженца архангелорогодской Мезени – не должна была оставаться без пристального внимания будущего писателя. Но получилось так, что в литературу Павел Кренёв пришёл в уже зрелом возрасте и не с литературными пристрастиями и предпочтениями, а с собственным творческим характером, подобным разве что дыханию тех его родных просторов, где деревьям и травам, избам и чёлнам под скуповатым солнцем и на суровых ветрах не до излишеств. Где всё – и в природе, и в человеке – подчинено лишь ответу на те вызовы, которые направлены против их высших смыслов. И при всем том, что русский мир или, как сказал бы Василий Белов, русский бытийный лад, всё заметнее отступает под натиском глобальных стандартов, писатель не трагическую картину этого отступления создает нам в своих повестях и рассказах, а вместе со своими героями является частью этого мира.

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

Беседа с писателем Павлом Кренёвым

Павел Кренёв – известный русский писатель, заместитель председателя Правления Союза писателей России, лауреат всероссийских и международных литературных премий «Русские мифы», «Золотой витязь», «Русский Гофман», имени Николая Лескова, Александра Невского, автор 14 сборников повестей и рассказов, переводившихся на болгарский, польский, турецкий, эстонский и сербский языки, член жюри международных и межрегиональных литературных фестивалей в Черногории, Калининграде, Крыму, Рязани. В своей родной деревне Лопшеньга на берегу Белого моря он построил церковь во имя Петра и Павла, организовал литературный фестиваль памяти Юрия Казакова, приглашая московских писателей.

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0

В 2019 году презентации новых книг прозаика Павла Кренёва, заместителя председателя Союза писателей России,  – сборника рассказов «Берег мой ласковый» (М., Вече, 2019, серия «Проза русского Севера»), повести «Беляк и Пятнышко» (Гдыня, Прекрасный мир, 2018), политического детектива «Девятый», переведённого на болгарский, прошли в Махачкале, Нижнем Новгороде, Солотче, Гданьске, Калининграде, в старинном турецком городе Кайсери, в трёх болгарских городах – Варне, Шумене и Смядово. В качестве члена международного жюри писатель, ставший победителем по номинации «Проза» престижного фестиваля «Русский Гофман», принял участие в фестивалях в Калининграде, в городе Саки (Республика Крым), в Черногории и Рязани. Мы задали ему несколько вопросов.

Подробности
Категория: Интервью
Просмотров: 0